– Поехали! – сказала я, плюхнувшись на переднее пассажирское сиденье и поставив рюкзак на колени.

– Привет. Что, опять какие-то проблемы? – осведомился Элиот.

– Никаких – при условии, что меня не поймает мать. Поэтому трогай поскорее, ладно? Я хочу прибыть на место как можно быстрее.

– Пристегнись, – сказал Элиот и включил заднюю передачу. – У меня такое ощущение, словно я сижу за рулем машины, на которой злоумышленники скрываются с места преступления.

– Тогда пошевеливайся!

В тот самый момент, когда мы отъехали, на главном крыльце дома появилась мама. Сообразив, что происходит, она раздраженным жестом уперла руки в бока и крикнула:

– Дэланси!

Голос ее, однако, прозвучал едва слышно. Но я не сомневалась, что позднее она обязательно наверстает упущенное.

Мы с Элиотом бывали в здании Совета множество раз. Сначала в раннем детстве, во время совместных семейных прогулок. Затем, когда нам исполнилось по одиннадцать лет и у нас начались специальные занятия, нас стали привозить сюда регулярно – это делала то его мама, то моя. Со временем мы стали ездить сюда на поезде самостоятельно – наши родственники верили, что мы не станем у всех на глазах нырять в переходы, окружающие местную железнодорожную станцию. Наш класс собирался четыре раза в неделю. За одно занятие по отработке практических навыков Путешественника я узнавала гораздо больше полезного, чем за целый месяц учебы в средней школе.

Для обычных людей штаб-квартира Совета выглядела точно так же, как любое другое офисное здание вблизи окружной железной дороги в районе Чикаго. «Совет по управлению изменениями» – такая надпись красовалась на вывеске рядом с парадной дверью. Никто не мог бы сказать, чем занимаются сидящие в здании люди, но жители города привыкли к нему и перестали замечать и его, и странное название. Мои родители получали от Совета выплаты – медицинскую страховку, пенсионное обеспечение. Кроме того, он погашал их расходы на такси. Офисы Совета были разбросаны по всему миру. За ними стояли целые общины Путешественников, которым филиалы Совета давали возможность существовать у всех на виду, не привлекая к себе внимания. Разумеется, это требовало финансирования. Чтобы получить необходимые средства, использовалась информация, добытая в параллельных мирах. Путешественники подняли торговлю инсайдерскими данными на принципиально новый уровень.

Мы с Элиотом знакомой дорогой отравились с вокзала «Юнион стэйшн» к зданию Совета. Пересекая реку по мосту Адамса, я изо всех сил старалась не смотреть на серо-зеленую воду где-то внизу. Наконец, припарковав машину, мы зашагали по улице, преодолевая последнюю часть пути пешком. У перехода через Уэкер-стрит мы остановились, ожидая зеленого сигнала светофора.

– Про мой прокол узнают все на свете, – с тоской произнесла я, теребя лямки рюкзака. – Наверное, там как раз обсуждают меня.

Светофор переключился, и Элиот потащил меня за руку на противоположную сторону улицы, огибая спешащих нам навстречу других пешеходов.

– Перестань шаркать ногами! – раздраженно бросил он. – Ты же любишь, когда о тебе говорят.

– Да, но не тогда, когда люди судачат о том, какая я дура. Так что это не тот случай.

– Большинство наверняка ничего не узнает.

Я недоверчиво усмехнулась.

– Еще как узнают. И будут смаковать подробности. Плакал мой рейтинг в классе.

В отличие от учеников обычных школ тем, кто обучался навыкам Путешественника, оценок не ставили, а присваивали рейтинги. Мой был безнадежно средним.

Рейтинг складывался из результатов работы в поле и выполнения аудиторных заданий. Практические занятия давались мне легко. Я хорошо ориентировалась среди ответвлений параллельных миров, легко проникала из одного в другой через переходы, без труда распознавала все сигналы… в общем, чувствовала себя в своей стихии. Соответственно, и показатели у меня были прекрасные.

Занятия в классе мне не давались. Там ни на кого не производили ни малейшего впечатления мои интуиция и способность к импровизации. Главным было точное следование протоколам Совета. Элиот не раз пытался мне помочь, но, когда он принимался мне что-то объяснять, становилось очевидно, что мой мозг устроен иначе, чем у большинства сверстников, имеющих дар Путешественника. В глазах же Совета слово «иной» являлось антонимом слова «хороший».

Мой рейтинг и результаты выпускного экзамена должны были определить, куда именно меня определят на практику. Разумеется, каждый из нас мог высказать по этому поводу свои пожелания, однако решение всегда оставалось за Советом. Никогда прежде я не осознавала с такой отчетливостью, что моя судьба находится в руках других людей. Теперь, когда ко мне пришло понимание этого, захотелось изо всех сил пнуть что-нибудь твердое.

Мы остановились у стеклянных дверей, ведущих в здание. За ними находился на редкость безликий вестибюль – мраморные полы, стойка охраны, выстроившиеся в ряд лифты, несколько низких диванов и столиков. Наши одноклассники сбились в стайку в углу – многие еще не успели снять пальто и рюкзаки.

– Послушай, – сказал Элиот, глядя на двух похожих друг на друга, словно близнецы, охранников за стойкой. – Когда ты окажешься перед Советом… В общем, сделай вид, будто ты сожалеешь о том, что сделала.

– Но я действительно сожалею, – произнесла я, вспомнив, как при виде исчезающих предметов и людей мой живот свело спазмом. – Мне ни к чему притворяться.

– Вот и хорошо. И не пытайся винить во всем Адди. Они все ее обожают, а значит, наверняка встанут на ее сторону.

– Тоже мне новость, – пробормотала я.

Элиот взял меня за руку:

– Мы ведь не хотим опоздать, верно?

Я кивнула, и он открыл передо мной стеклянную дверь.

Всякий раз, когда я переступала порог этого здания, по коже у меня пробегали мурашки. Есть какая-то странная власть и сила в тайнах, в скрытом знании, и чем глубже эти тайны спрятаны, тем эта сила больше. В здании Совета она буквально ощущалась в воздухе. Это сооружение хранило от обычных людей секреты, разузнать которые они не могли и мечтать, а потому не имело значения, сколько репродукций Моне висело в коридорах или насколько пестрыми были ковры и обивка мебели. Концентрация силы и власти в здании буквально зашкаливала и не позволяла обращать внимания на такие мелочи, как особенности интерьера.